 |
|
|
|
|
|
«СОБАКОЙ НЕ ПОЛАЕШЬ»
Довольно распространенное явление – переиначивание текстов, особенно стихотворных. Это встречается и в речи взрослых, но особенно характерно для речи детей.
Одна маленькая девочка насмешила своих родителей, приставая к ним с просьбой, чтобы ей спели песню "Собакой не полаешь". Никто такой песни не знал. И только гораздо позднее выяснилось, что речь шла о строчках "Что нежной страстью сама ко мне пылаешь" из «Неаполитанской песни», в которой есть строчки «Зачем же ты скрываешь, что нежной страстью сама ко мне пылаешь?».
Отчего возникают подобные преобразования? У всех этих явлений есть глубокие лингвистические и психологические причины. Поистине, каждый слышит не то, что реально произносится, а то, что он в состоянии осмыслить.
Не секрет, что дети зачастую не понимают отдельных слов или выражений в тексте, и иногда не вполне улавливают и содержание самого текста. Пустота может заполняться иным содержанием - т.е. ребенок реконструирует текст, внося в него приемлемый для него смысл.
Звучание при этом может:
(а) совсем не изменяться,
(б) изменяться незначительно и (в) изменяться кардинальным образом
Примеры окказионального восприятия, при котором звучание фактически не изменяется cовсем:
мы говорим - Что мы сажаем, cажая леса?
ребенок слышит - Что мы сажаем, САЖАЯ ЛИСА?
("Сажая" осмыслено как прилагательное к "лиса",смысл которого не очень понятен, зато грамматически согласование произведено верно)
Сгорю ли я в горниле страсти
Иль закалят меня напасти?
Сгорю ли я в горниле страсти
Иль закалят меня НА ПАСТИ?
Это строчки из знаменитой "Собаки на сене", телевизионного фильма, адресованного взрослым, но очень любимого детьми. Слово "напасть" ребенку еще не встречалось, "пасть" - встречалось неоднократно. Не совсем, правда, понятно, как это можно кого-нибудь закалять на чьей-либо пасти, но ведь дети давно уже примирились с тем, что в речи взрослых полно несуразностей и не все можно понять до конца.
Стали они жить - поживать
Да добра наживать
Стали жить - поживать,
И добрана жевать.
Уже поколения детей расспрашивают взрослых об этом злополучном добране - кто он такой и зачем его жуют? Некоторые при этом полагают, что это чье-то имя. Но все равно остается непонятым, зачем надо кого-то жевать. В самом деле, "наживать добра" - устойчивое выражение, которое не употребляется за пределами литературных произведений фольклорного плана. И хотя оно достаточно часто встречается в сказках, которые ребенок слышит, но самая немотивированность сочетания подводит ребенка - слово «добро» употреблено здесь в достаточно необычном для ребенка значении, не является к тому же мотивированным с точки зрения современных норм родительный падеж этого слова.
Сатана там правит бал
Сатанатам правит бал
"Сатанатам" - существо ,конечно, загадочное, но не более загадочное для ребенка, чем Сатана. Если учесть, что и "править бал" понятно лишь отчасти, то получается, что одно неизвестное заменяется другим, не более того. Тот факт, что ударение на "там" крайне невесомое, помогает слиться двум словам в одно единое целое.
В большинстве случаев все же происходит и звуковая перестройка текста. Иногда она сопровождается изменением ритма и размера. Излюбленный "детский" стихотворный размер- хорей. Это показал еще К.И.Чуковский. Очевидно , не случайно большая часть первых двусложных детских слов имеет ударение на первом слоге.
Можно привести примеры перестройки стихотворений, сопровождаемые изменением размера:
мы говорим:
Маленькой елочке Елке холодно зимой,
Из лесу елочку
Взяли мы домой
дети переделывают:
Елке холодно зимой.
Елку взяли мы домой
Вместо задумчивого дактиля - энергичный и четкий хорей. К.И.Чуковский привел привел в свое время пример перестройки "Онегина", где также знаменитый пушкинский ямб заменен веселым хореем :
Дядя самых честных правил,
Он не в шутку занемог и т.д.
Можно много говорить о мотивах перестройки детьми стихотворных текстов. Часто ребенок переделывает сюжет, привнося в него больше радости и оптимизма.
Иногда непонятное заменяется непонятным же. Собственные имена, например, наименования городов и рек, хорошо знакомые взрослым, совершенно не знакомы детям и могут реконструироваться, при этом ребенка может удовлетворять даже бессмыслица:
в песне поется:
Впереди - страна Болгария,
Позади - река Дунай.
ребенок поет:
Впереди - страна Болгария, ПОЗАДИРИКАДУНАЙ
Другой переделал "с внесением смысла", хотя и не вполне понятно, как этот фрагмент по содержанию соотносится со всем целым:
Впереди страна Болгария,
Посадили колдуна.
Детские образы всегда более осязаемы,чем наши:
Ах,эта девушка
Меня с ума свела
Разбила... (что же в самом деле могла она разбить,что так огорчило того, кто об этом рассказывает?) Разбила ... чашечку,
Покой взяла.
Фильмы с песнями, особенно на исторические сюжеты или приключенческого плана,- обильный источник материала "для улучшения"
Когда твой друг в крови
Упрятан до конца,-
вместо "будь рядом до конца"
(Из песни к фильму "Три мушкетера")
"Надежда - мой компас земной"- метафора, для ребенка слишком отвлеченная, к тому же каждое из слов не очень понятно. Отсюда - различные перестройки этого фрагмента: "Надежда - мой ком под землей" (не очень ясная связь с надеждой, зато проста и понятна связь "кома" и "земли"). Другой ребенок перестроил иначе :"Надежда - мой конь подземной". В самом деле, может, и бывают подземные кони?
Одно из основных направлений перестройки - движение от отвлеченного к конкретному и осязаемому.
мы говорим:
Ты - моя надежда,
Ты мой идеал.
дети говорят:
Ты -моя одежда,
Ты - мой одеял.
Особенно затрудняют ребенка экзотические слова: Маленькая Лена Петрунина перестраивала песню, которую пела ее мама, казалось бы, не очень радикальным образом :
Много дней дует знойный сирокко,
Но он слезы мои не осушит.
Караван твой в пустыне далекой
Нет с тобой моих рук,
Нет с тобой моих глаз.
Если смерч тебя встретит жестокий,
Знаю я - ты пред ним не отступишь...
Непонятный для ребенка "сирокко" превращался в его сознании в "сиротку", а чужое слово "смерч" в более знакомое "смерть".
Вспоминая об этом эпизоде в зрелом возрасте, автор этой "перестройки" (который является также обладателем большой коллекции подобных "перлов", собираемой в течение ряда лет), пишет : "Я помню, что неувязка в роде существительного и прилагательного доставляла мне некий дискомфорт, но я уговорила себя, что смерть из песенки является в образе мужчины."
Кто-то из детей пел в свое время вместо "Хотят ли русские войны" - "Котятки русские больны".
Знаменательно, что перестраивается обычно даже несколько слов, чтобы смысл целого оказался мотивированным. Соня Х. "Я Земля, я своих провожаю питомцев" (и "Земля" , которая почему-то поет, и "питомцы" - все здесь не очень понятно), пела: "Я ЗМЕЯ, я своих провожаю ПИТОНЦЕВ". "Змея " и "питоны" ("питонцы") в языковом сознании ребенка соединяются более естественным образом, чем "земля" и " питомцы".
Что сказать о всех этих реформах, которые дети (чаще всего - бессознательно) производят в нашей речи, преобразуя ее? Они лишний раз свидетельствуют о том, что даже сам процесс восприятия речи отнюдь не является чисто механическим - воспринимая текст, мы его интерпретируем, проводя через свое сознание. В детском возрасте эти процессы более активизированные и живые. В них отражается психология и мировосприятие ребенка.
Трехлетний Антоша П. изменил песню следующим образом:
взрослые поют:
Сережа, Сережа,
Сережа милый мой,
Не любишь- не надо,
Катися колбасой.
Антоша поет:
Сережа,Сережа, Сережа милый мой,
Не любишь-НЕ МЕСТИШЬ-
Катися колбасой.
Мать его, записавшая этот эпизод, комментирует его следующим образом: "Антоша почти не изменил сюжета, хотя придумал новое слово "местишь", означающее, по его определению, "не сидишь на месте". Для Антоши, младшего ребенка в семье, очень важна была атмосфера всеобщей любви, постоянно его окружавшая. Поэтому для него противоестественно звучала фраза "не любишь - не надо". Данная фраза требовала изменения для приведения в соответствие с логикой ребенка".
Тексты всегда для ребенка соотносятся с живыми, осязаемыми образами. Ежели таких ассоциаций нет, дети незаметно для себя меняют текст, и образы появляются, помогая таким путем тексту прочнее зафиксироваться в сознании. Та же Лена П. в детстве пела вместо "Любимый город в синей дымке тает" - "Любимый город, СИНИЙ ДЫМ КИТАЯ". Вспоминая сейчас об этом эпизоде, она пишет: "Так пела я в возрасте шести лет, даже не подозревая, что ошибаюсь. Я вполне представляла красивый (любимый) утренний китайский город в синеватой дымке тумана".
Она же записала следующую переделку известной песни: "То березка, то рябина, ПУСК РАКЕТЫ над рекой…",- замечая по этому поводу следующее: "Возможно, КУСТ РАКИТЫ действительно существует. Может быть, есть на свете люди, которые его видели воочию и знали, что это именно он, но ребенок, поющий такие чудные строки, к ним явно не относится. Зато юному горожанину нетрудно представить себе ПУСК РАКЕТЫ НАД РЕКОЙ: ракета от фейерверка над вечерней Невой.."
Примеры подобного рода неисчислимы. Самое интересное, что встречаются многочисленные случаи совпадений - не в том, КАК именно перестраиваются стихотворные строки, а в том, ЧТО именно перестраивается.
Если многие поколения детей не принимают одних и тех же строчек, значит, есть в этом проявление определенных закономерностей. Если же регулярно перестраиваются строчки детских песен и стихов, то есть о чем задуматься детским поэтам...
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
